Vertuхайка ля мур. Дикий мёд домашней осы. Два сценария - Владислав Мирзоян

– А с фамилий никак нельзя поиграть. Типа это не ты. Это другой Пургант. Это ПУргант.

– Почерк-то мой… Что теперь братва скажет! Что теперь скажет Мария Иосифовна? Что я ссучился!

– А это кто?

– Это мой педагог по скрипке.

– Да что так убиваться, порви ты эту бумажку, да и делов-то.

Ивана оглушила гениальность этой идеи,

он сперва застыл, потом суетливо стал засовывать бумагу в рот, откусывать и жевать.

– Да ты не спеши, жуй хорошо, – заботливо посоветовал охранник.

*

Старший полицейский похрапывал в кустах с пистолетом под щекой.

– Бать! – толкнул его молодой

– А, – проснулся старший, – Что – храплю?… да, есть у меня это дело – четыре жены из-за этого ушли.

– Бать, он нашу бумагу съел.

– Кто?

– Иоханан.

– Какой ещё ёханан?

– Наш.

– Наш? … ёханан?… съел бумагу?

– Бать, ну проснись!

И тут старший проснулся:

– А ты куда смотрел?

– Да я… проспал, бать.

– Эх, сынок…

– Будем брать?

– А что его теперь брать – он чистый.

– И что делать?

– Что, что? … спать дальше

И они снова положили пистолеты по щёки и угнездились поудобнее…

*

– Ну, что, пенты поганые, съели? – дожевывая, и озираясь, с полным ртом бумаги орал Иван, – Подставить меня хотели! Теперь вашей бумажкой даже не подотрёшься.

*

И тут с небес раздался грозный голос:

– Прожуй сначала.

*

…сначала Иван испугался,

потом решил что это происки полицейских

и стал орать с полным ртам:

– Пенты позорные! Ненавижу! Инцестники!

*

– Это была копия, Ёханан, – громыхнуло с небес, – У нас таких много.

*

…с неба опять стали планировать листы А-4.

Много листов А-4…

*

…и опять грозный голос возвестил с небес:

– Кушай на здоровье, Ёханан.

*

– Господи, да мне столько не съесть! – ужаснулся Иван.

*

…титры:

Два часа налево и час направо

*

Подвал, грязное железо.

За руки подвешенная Блондо, всё такая же – в своём ши-карном нижнем белье и чулках, в бороде и с усами. Только в по-ясе на бёдрах сиротливо пусты кобуры и лицо разбито в спло-шное кровавое месиво…

*

Под ногами Блондо закопченное ведро с кровавой водой и тряпкой. И рядом стояла огромная бочка, полная солёных и вонючих огурцов…

*

Напротив Билл и негр в белоснежных рубашках.

У белого на ногах остроносые американские сапоги с тре-вожно позвякивающими шпорами.

А негр в трусах и носки у него на подтяжках, а на голове почему-то шапка Санта Клауса.

*

На огромном, обитом ржавой жестью, столе грозно стоит бензопила и валяются в беспорядке всякие, заляпанные ма-шинным маслом слесарные девайсы, вроде зубил, гвоздей, свё-рел, напильников, пил, молотков и прочей дребедени, которая обычно становится орудием добывания информации из нера-зговорчивых клиентов…

*

…Негр уже вспотел.

Он стоит перед Блондо с огромным мятым и закопченным чайником руках и тяжело дыша, смотрит на неё.

Поднял чайник и стал жадно пить, присосавшись к кривому носику.

Вытер рот, и грозно выговаривая буквы, спросил на фран-цузском:

– На кого ты работаешь?

*

…Блондо молчит…

*

Негр выронил чайник и всадил кулак Блондо в печень…

Всадил, как мужику…

*

…. Блондо мужественно застонала…

А негр заорал,

– Где наша мобила, ссука?…

*

Билл, на французском:

– Говори на английском, она по— французски не понимает.

– А что ты мне сразу-то не сказал.

– Да я тебе уже битый час долдоню.

– Да, но я не знаю английского.

Билл поднял бензопилу:

– Тогда, может, попробуем классику?

– Двадцатый век, – сморщился негр, – Насаждать демо-кратию бензопилой…

– У них был серп и молот – и мы их срубили бензопилой.

– И жевочкой, – хрипло напомнила Блондо.

– А ты помочи, тебе слово не давали, – ответил ей негр, а Биллу сказал укоризненно, – Вот у тебя страсть к члено-вредительству!

– Да, — с лицом маньяка подтвердил Билл, – Горю жаждой… устроить настоящую техасскую резню.

– Для резни – народу маловато, – возразил негр,

– Тогда – работаем с учётом национальных особенностей местности. Берём бочку, набиваем гвоздей, засовываем туда эту тёлку и толкаем с какого-нибудь холма – это называется russkie gorki – пусть покатается, может разговорчивее станет.

– Потом обжарим с луком и добавим макароны – назы-вается – makaroni po flotski. – передразнил негр, – Ты ж, вроде, не макаронник, ты из Техаса. Или, что – на флоте служил?

– Морская пехота, – со сдержанно—бесконечной гордостью и бесконечным же мужеством скромно подтвердил Билл, – Пе-рвая центурия пятой когорты легендарного девятого легиона.

– Ааа-а!… что-то я припоминаю… это который в 140 году нашей эры весь в Британии сгинул и флаг потерял.

Бил сделал сурово-трагическое лицо.

– А ты-то как выжил, напарник? – ехидно спросил негр.

Чем причинил американцу нестерпимую боль.

– Слушай ты, оплот демократии… – насладившись белой болью, продолжил негр, – Тебя прислали к нам в Европу из тво-ей техасской деревни и не надо нам тут, европейцам, навязы-вать ваши американские штампы с бензопилами. Иди, пили сво-их индейцев, ковбой.

*

…дикое напряжение в глаза и лицах.

В глазах двух тренированных самцов.

Руки тянутся к стволам.

Желваки гуляют на скулах, как девки по деревне…

*

– Напарник… — стиснув зубы, миротворчески сказал Билл, – Ты… свою страсть… лучше в эту тёлку пролей.

– Сссыкло техасское, – презрительно процедил сквозь зубы негр, отвернулся и начал ходить, как кот у сметаны, вокруг под-вешенной Блондо, продолжая говорить на французском:

– С такой сказочной задницей – жить да жить… любить да любить… и я не буду тебя убивать, белоснежка…

– Бороду…, – на английском прохрипела Блондо.

– Что? – молниеносно на французском переспросил негр.

– Бороду оторви… жарко…, – повторила Блондо на анг-лийском.

– Она просит отклеить ей бороду, ей душно – на фран-цузском объяснил американец.

– Душно ей…. а на хрена она её приклеила? – Негр оторвал ей бороду, потом усы, – Думала, мы тебя не узнаем?

– А так ей меньше идёт, – сказал американец, разглядывая Блондо.

– Фак ю, – простонала Блондо разбитыми губами.

– Что она сказала? На кого работает? – молниеносно пе-респросил негр.

– Она сказала — американец показал негру средний палец и чтобы у негра не осталось иллюзий, показал на него указа-тельным.

– Она? – негр указательным пальцем показал на Блондо, – Меня? – тыкнул указательным в себя – и показал средний.

Билл подтвердил.

Негр подумал, прикинул:

– Да я, в принципе, и не возражаю.

Блондо, на английском, тяжело дыша:

– Слушай, ты… козёл…

– Что она сказала?

– Она сказала козёл, – стараясь, помягче, перевёл Билл.

– Кому?.. Тебе, или мне?

– Конечно, тебе.

– Почему не тебе? – угрожающе повернулся к нему негр, — И почему, конечно?

– Ты же с ней работаешь, она тебе и сказала.

Негр долго смотрел на белого и рука американца как—то сама собой потянулась поближе к бензопиле.